Неточные совпадения
— Послушайте, батюшка, —
начал я еще из дверей, — что значит, во-первых, эта записка? Я не допускаю
переписки между мною и вами. И почему вы не объявили то, что вам надо, давеча прямо у князя: я был к вашим услугам.
Потом
начинает развязывать пачки с
перепискою.
Вольнодумец —
начал ходить в церковь и заказывать молебны; европеец — стал париться в бане, обедать в два часа, ложиться в девять, засыпать под болтовню старого дворецкого; государственный человек — сжег все свои планы, всю
переписку, трепетал перед губернатором и егозил перед исправником; человек с закаленной волей — хныкал и жаловался, когда у него вскакивал веред, когда ему подавали тарелку холодного супу.
Наконец, любезный друг, я получил письма от Марьи Николаевны. Давно мне недоставало этого утешения. Она обещает писать часто. Ты, верно, с Трубецкими в
переписке; следовательно, странно бы мне рассказывать отсюда, что делается в соседстве твоем. Меня порадовало известие, что Сутгова матушка к нему
начала снова писать попрежнему и обеспечила их будущность; это я узнал вчера из письма Марьи Казимировны — невольно тебе сообщаю старую весть, может быть, давно уже известную.
Пишущие столы меня нисколько не интересуют, потому что с чертом никогда не был в
переписке, да и не намерен ее
начинать. Признаюсь, ровно тут ничего не понимаю. Пусть забавляются этим те, которых занимает такая забава. Не знаю, что бы сказал, если б увидел это на самом деле, а покамест и не думаю об столе с карандашом. Как угадать все модные прихоти человечества?…
Дядя испугался. Душевным страданиям он мало верил, но боялся, не кроется ли под этим унынием
начало какого-нибудь физического недуга. «Пожалуй, — думал он, — малый рехнется, а там поди разделывайся с матерью: то-то заведется
переписка! того гляди, еще прикатит сюда».
На другой день после описанного выше свидания старец еще бродил по комнате, но уже не снимал халата. Он особенно охотно беседовал в тот вечер о сокращении
переписки, доказывая, что все позднейшие «катастрофы» ведут свое
начало из этого зловредного источника.
— Потому что… (Елпидифор Мартыныч
начал это говорить Миклакову почти на ухо)… потому что в самый день смерти пришли было арестовать ее: такую, говорят, с разными заграничными революционерами
переписку завела, что страсть!
Мы уже давно были с Helene в
переписке, но она с самого
начала писала мне по-французски, и я даже не знаю, насколько она владела русской «почтовой прозой». Я всегда писал ей по-русски.
Пламенная
переписка между Еленой Григорьевной и мною продолжалась до
начала октября; но вдруг совершенно неожиданно явился Илья Афанасьевич с известием, что «папаша прибыли в Москву и остановились с сестрицами Анной и Надеждой Афанасьевными у Харитония в Огородниках, в доме П. П. Новосильцова и просили пожаловать к ним».
Писать, но кто дал право ему писать к ней:
переписку должна
начинать женщина.
Иван Андреевич Прозоровский
начал со своей стороны хлопоты о примирении своей дочери с мужем. Слухи об этом дошли до Александра Васильевича и сильно его встревожили. Он вступил в
переписку с одним из своих поверенных, которому даже поручил переговорить лично с московским митрополитом, который, по тем же слухам, стоял за примирение супругов и по просьбе князя Прозоровского взялся быть посредником в этом деле.
Павел Кириллович
начинал читать свой резкий ответ: «В губернии моей до 500 помещиков, и ежели я исполню желание вашего сиятельства и войду с вами в особую
переписку по делам вашего имения, то я не вправе буду отказать в оном последнему из дворян и не буду иметь времени на управление губернией.
Но знала также «особа», что Россия накануне обновления, и что державная власть перейдет в руки «некоей мудрой персоны», как звали великую княгиню Екатерину Алексеевну в
переписке между собой ее сторонники, то «подьяческой кляузной и продажной России» наступит конец, и в судах
начнет царствовать «нелицеприятие и справедливость».
Так, если я недоволен
перепиской, качучей или вареньем, то виновная обязана выучить наизусть несколько сцен из купеческого быта, проскакать на одной ноге по всем комнатам и сходить за получением гонорара в редакцию, в которой я не работаю. В случае непослушания или выражения недовольства я прибегаю к более строгим мерам: запираю в чулан, даю нюхать нашатырный спирт и проч. Если же
начинает бушевать теща, то я посылаю за городовым и дворником.
— Изволишь видеть, служанка ее работает усердно… вчера паж доставил мне записку к княжне от благоприятеля.
Начало удачно. Надо, однако ж, повести это дело еще хитрее и сильнее; участить
переписку… доставить свиданьице наедине… а там черт возьми, если не поймаем птичку на зерне!.. Понимаешь, надо будет…
Комендант, из сожаления ли к своему пленнику или задаренный деньгами,
начал обходиться с ним милостивее и даже позволил вести
переписку с доверенными ему особами.
В
начале ноября Апраксин приехал в Нарву и получил через ординарца кампании, вице-капрала Суворова, высочайший приказ отдать все находящиеся у него письма. Причиной этого отобрания писем были письма великой княгини, о которых проведали. Императрице было сообщено об этой
переписке, причем дело было представлено в очень опасном свете. Прошло полтора месяца после отобрания у Апраксина
переписки, но он все сидел в Нарве и не был приглашаем в Петербург, что было равносильно запрещению въезда.